Наверху, в лаборатории и «дома», для отдыха почти не остается времени. Нужно подробно записать дневные наблюдения, проявить пленки, привести в порядок подводную технику, просушить теплое водолазное белье, что-то зашить, что-то заклеить, что-то постирать, приготовить обед, помыть посуду. А ведь еще остается работа с коллекцией: разобрать, зафиксировать, разложить по банкам и пробиркам, снабдить этикетками дневные сборы. Хозяйство большое, места мало, дел очень много. Известно, что у людей, долго живущих небольшой изолированной группой, часто не выдерживают нервы — возникают неоправданные конфликты. К чести биологов-аквалангистов нужно сказать, что в маленькой группе, тесно спаянной очень интересной и не менее опасной работой, не возникло никаких трещин. Более того, к ним, как в дом отдыха, доктор из Мирного иногда посылал на несколько дней тех, кому было необходимо побыть в новом обществе.

Первая сильная метель отрезала маленькую группу от основной базы в Мирном. По просьбе биологов хлеб им доставили на самолете, а так как погода вновь могла надолго испортиться, был сброшен запас сразу на несколько месяцев. Особенно трудно с продовольствием стало к весне. Мясо и другие скоропортящиеся продукты прекрасно сохранялись, пока стояли морозы; с наступлением оттепелей хранить их свежими оказалось невозможно, а достать новые не давали полыньи и промоины во льду. Но житейские мелочи ничуть не омрачали настроения исследователей моря, которые во всем, даже в усиливающихся морозах, умели найти веселую сторону.

Наперебой придумывали способы, предохраняющие прорубь от замерзания. Наконец выход был найден: в воду опустили несколько мощных кипятильников, и круглые сутки при их помощи растапливали образующуюся ледяную корку. Однажды страхующий был удивлен и даже несколько взволнован неожиданным возвращением подводника. Заглянув в прорубь, он увидел поднимающуюся кверху темную фигуру. Казалось странным отсутствие у пловца акваланга. Решив, что случилось неладное, страхующий уже изготовился помочь товарищу выйти из воды и вдруг увидел перед собой лоснящуюся усатую морду тюленя Уэдделла.

Вначале этот эпизод служил всей компании поводом для острот, но затем стало не до шуток. Мороз сковал щели во льдах и прочно заткнул запасные дыхательные лунки тюленей. Звери все чаще стали наведываться в палатку и мешали вести наблюдения. Один из них проводил в теплой палатке каждую ночь. Ежедневно, идя на «работу», биологи уже издали слышали в палатке сопенье и фырканье непрошеного жильца. На вежливое подталкивание к лунке зверь только рычал и скалил зубы, но в воду лезть не желал.

Чтобы отделаться от назойливого гостя, зимовщики с трудом погрузили его на сани, отвезли к ближайшему айсбергу и свалили на снег вблизи широкой трещины. Когда довольные собой они вернулись к палатке, тюлень уже плавал в проруби.

Для изгнания тюленей испытывались разные средства, но лучшим оказался табак. Небольшая щепотка, всыпанная в ноздри зверя, немедленно приводила к желанному результату: тюлень тут же нырял, промывал нос водой, громко чихал и больше не пытался выбраться на дощатый пол палатки. Окончательно избавиться от тюленя все же не удалось. Он до самой весны жил поблизости и спал, положив голову на край проруби, но вылезать из воды уже не решался. При спусках водолазов, чтобы тюлень посторонился, его слегка хлопали ластом по голове.

Круглогодичные наблюдения, которые были проведены невдалеке от Мирного, дали возможность составить ясную картину жизни подо льдами Антарктики. Вот что увидели там аквалангисты-биологи.

Прошли так называемые летние дни, когда температура воздуха нет-нет да и поднимется выше нуля. В конце марта, первого осеннего месяца в Антарктиде, начинает образовываться припайный лед. Пока его толщина не превышает нескольких сантиметров, он еще прозрачен. В воде продолжается развитие и размножение одноклеточных диатомовых водорослей. Они в виде буроватого налета покрывают всю нижнюю сторону льда, оседают и на ледяных иглах, которые образуются в воде. Масса таких игл (шуга) всплывает к поверхности и рыхлым слоем обволакивает снизу припай. Вскоре шуга смерзается, и тогда клетки водорослей оказываются замурованными.

Но еще до этого в шугу пробираются рачки-бокоплавы. Здесь они находят и пищу и укрытие. Питаются бокоплавы диатомовыми водорослями, выгрызая их изо льда. Эти маленькие рачки, длиной всего в несколько миллиметров, активны в течение круглого года. Исследованиями установлено, что размножение бокоплавов не останавливается даже в самые суровые зимние месяцы. Кажущийся совершенно стерильным припайный лед на самом деле начинен жизнью: в крошечных пещерках дружно работают челюстями рачки-бокоплавы. Тут же встречаются веслоногие рачки и целые стайки мальков рыбы широколобика. Вслед за ними подо льдом появляются более крупные рыбы. В случае опасности они стремительно исчезают в расщелинах и трещинах льда.

К апрелю лед становится непрозрачным, размножение водорослей и фотосинтез прекращаются на целых семь месяцев. По-разному ведут себя все это время обитатели моря. О жизни бокоплавов уже было сказано. Для тех, кто питается одноклеточными водорослями или другими планктонными организмами, но не может грызть лед, наступает голодный период. Морские огурцы кукумарии сокращают свои разветвленные ловчие щупальца, съеживаются, пригибаются ко дну. В оцепенении они неподвижно лежат, дожидаясь весны. Их состояние очень напоминает зимнюю спячку наших лягушек, змей, ежей (не морских, конечно, а обыкновенных), бурых медведей и других животных, которые не могут ни найти зимой пропитания, ни улететь, подобно перелетным птицам, в далекие, теплые и богатые кормом места. Полная неподвижность в условиях вынужденной длительной голодовки сохраняет кукумариям жизнь.

В это же время большие изменения происходят и в зарослях гидроидов освальделла. С уменьшением в воде планктонных организмов сначала прекращается рост колоний, а затем от стволов отламываются и падают на дно веточки с полипами. Внешне это похоже на картину осеннего листопада. В течение всей долгой зимы в зарослях гидроидов можно видеть лишь голые стволики, на которых нет ни одного полипа. Зато актинии, морские звезды и другие хищники активны во все сезоны. Их кормовые объекты — моллюски, морские ежи и другие животные всегда имеются в изобилии.

Но и хищные животные не гарантированы от зимних невзгод. Как уже говорилось, температура морской воды у берегов Антарктиды круглый год близка к точке замерзания. Зимой при сильных морозах более тонкий слой прибрежной воды охлаждается настолько, что ледяные кристаллы начинают возникать на дне. Отдельные иглы, спаиваясь вместе, образуют донный лед, достигающий толщины от нескольких сантиметров до метра. В него вмерзают все донные животные и растения. Как известно, лед легче воды. Рано или поздно он отрывается от дна и всплывает, а на его месте остается голая, безжизненная скала. Прикрепленные донные организмы, такие, как губки, гидроиды, альционарии, оторванные всплывшим донным льдом, конечно, гибнут. Но морские звезды, морские ежи и другие подвижные животные остаются живыми, даже будучи замурованы в ледяную глыбу. В течение зимы на нижней стороне льда постоянно увеличивается слой шуги. Из нее образуется особый пористый рыхлый лед, толщина которого местами достигает четырех метров. Зимний подводный пейзаж у берегов Антарктиды, наверное, больше всего походил бы на сказочное заколдованное и застывшее берендеево царство, все сверкающее от ледяных кристаллов. Но на самом деле зимой там темно.